Лето бабочек  - Хэрриет Эванс

Много лет спустя я увидела тебя. На улице. Я была кое с кем и не могла объяснить себя ни одному из вас. Я не могу объяснить это и сейчас; это мой последний секрет. Ты меня не видела. Ты была такой же: ясноглазой, волосы собраны в серебряный пучок, целеустремленно бегущей по улице. Знай, что моя любовь к тебе никогда не исчезала, и я надеюсь, что хоть что-то согревало тебя, когда тебе было холодно, грустно или страшно. Знай это сейчас. Спасибо, дорогая. Я закончила свою жизнь счастливой благодаря тебе.

Если это не так, позволь мне сказать это снова. Я люблю тебя. Всегда буду, моя красавица. Прошлое – это только прошлое для живых. Когда мы умираем, оно снова становится нашим. Однажды я снова буду с тобой, в этом я уверена. То, что любят, никогда не исчезнет.

Июль, 2011

– Но я не хочу там жить, – сказала я. И ремонт… – Я уронила руки на колени с глухим смехом, и молодой человек напротив бесстрастно посмотрел на меня. – Ремонт обойдется в миллионы фунтов. У меня нет ни фунта.

– Тем не менее, вы – законный наследник, – сказал Чарльз Ламберт. Он побарабанил ручкой по столу и посмотрел сквозь стеклянные окна, которые от пола до потолка открывались в город. – Это интересная юридическая головоломка. Цель вашей бабушки состояла в том, чтобы вы ничего не знали о Кипсейке до своего двадцать шестого дня рождения, после чего мы могли бы предоставить вам пенсию, но оставить вас без обязательств. Ваш отец был очень не прав, когда решил рассказать вам о Кипсейке. Мы подробно рассказали ему о распоряжениях вашей бабушки оставить дом как есть. Но вы были там, и, объявив себя единственным наследником Теодоры Парр, вы теперь по умолчанию владеете им и имеете обязательства перед поместьем. Что нам и нужно установить, действуя в соответствии с пожеланиями вашей бабушки, по природе данного обязательства.

– Что ж, я счастлива быть наследницей, – сказала я более определенно, чем чувствовала.

Он кивнул:

– Конечно.

Я прищурилась.

– Но, мистер Ламберт…

– Чарльз, пожалуйста, – перебил он плавно.

– Чарльз. Послушайте, дело в том, что я не хочу туда возвращаться, это звучит безумно?

– Не мне это комментировать, – сказал Чарльз Ламберт. – Конечно, мы будем действовать в соответствии с вашими пожеланиями, мисс Парр.

Я посмотрела на него, на его тонкие светлые волосы, совершенно правильную позу, вежливый профессионализм: неужели он не понимает, что мне нужен кто-то, кто просто скажет, что делать? Это была моя вторая встреча с ними. За пятнадцать лет, прошедших после смерти бабушки, то, что когда-то было скромной семейной юридической фирмой с офисами в Мейфэре, теперь превратилось в международный конгломерат с офисами в Шанхае и Сан-Паулу и, конечно же, налоговой гаванью Барбадоса. Чарльз Ламберт сообщил мне, в виде исключения раскрытия личной информации, что он с женой недавно вернулись после двух лет работы на Барбадосе, «поскольку хотели завести детей в Великобритании, что очевидно».

Очевидно. Блокнот, в котором я обычно писала в Лондонской библиотеке, заполняя его идеями и полуфразами о всяких вещах, теперь был моей записной книжкой для Кипсейка, заполненной расплывчатыми, нацарапанными заметками. Я снова посмотрела на то, что записала; теперь мне было известно следующее.

1. НАСЛЕДСТВО

Из-за особенностей поместья пенсия моего отца была довольно значительной (20 000 фунтов в год), тогда как я получала доход только с дома и с земли. Когда-то это обеспечило бы мне значительную прибыль, но не сейчас. Рудники Парр, из которых происходила большая часть семейного богатства, были выведены из строя почти сто лет назад. Кроме того, пахотные и другие обширные сельскохозяйственные угодья вокруг нас были распроданы по частям Джорджем Фаррарсом, отцом Тедди, чтобы обеспечивать его пристрастие к азартным играм. Оба эти факта означали, что я обладала недвижимостью, которая, по сути, ничего не стоила. Земля стоила очень дорого, но невозможно было получить разрешение на строительство домов на этой земле, не говоря уже о том, чтобы снести Кипсейк; и я не хотела ничего с этим делать. Дом нельзя было отремонтировать, но даже если бы и удалось, я не была уверена, что хочу этого.

2. ДОМ

Чарльз Ламберт сказал, что, если в доме найдутся ценные вещи, мы можем продать их с аукциона. Но мне почему-то это не понравилось: объявление о продаже дома и просмотр предметов, которые я никогда не знала или не обращалась с ними, чтобы заработать немного денег. И, как говорила моя бабушка, там не было ничего ценного. Ни Чиппендейлов, ни диадем. Я пыталась привыкнуть к тому, что теперь я та девушка, которая встречается с адвокатами, у которой есть готовый семейный миф, в который она уже вплетена, которая происходит от рода женщин, по-разному повлиявших на эту историю. Я не могла просто сидеть в аукционном зале и смотреть, как незнакомец забирает то, что от нее осталось.

Поскольку Кипсейк никогда не был включен в списки и не изучен «Английским наследием», мы не были обязаны ремонтировать его и поддерживать в нем жизнь. Однако факт остается фактом, и нас бы обязали, если бы его обнаружили. Но Чарльз Ламберт, возбужденно поджав губы, сказал мне, что это не является законным требованием «в настоящий момент».

3. НАМЕРЕНИЯ МОЕЙ БАБУШКИ

Самый важный факт из всех: я читала мемуары своей бабушки. Я понимала, что Лиз пыталась мне сказать, и все же я не должна была читать это: Тедди не хотела, чтобы я узнала или поехала в этот дом. Ей хотелось, чтобы Кипсейк рассыпался в прах, затерялся в тумане времени. Но и отец, и Лиз Трэверс, по-своему ненадежные свидетели, не согласились с ней. Я посмотрела на размазанный почерк, на бумагу, порванную в нескольких местах оттиском моей шариковой ручки, на слова, написанные и зачеркнутые снова и снова. Я не знала, что написать о бабушке. Я знала ее и в то же время совсем не знала. Она всё четко спланировала, и вот я здесь, врываюсь, и вся ее прекрасная работа разрушена.

– Итак, мой вам совет, – сказал Чарльз Ламберт, приводя меня в чувство. Он сложил пальцы вместе, в форме крыши, и выглядел задумчивым. – Я бы оставил дом как есть. Мы свяжемся с вашим отцом в Университете штата Огайо. Мы объясним ему, что вы отменяете его пенсию. Вы имеете право на этот доход до своего двадцать шестого дня рождения. Пенсия выплачивается только как подарок с вашей стороны, и вообще довольно спорно, что он имел право заявлять о ней все эти годы. Возможно, оплошность с нашей стороны. И мы пошлем кого-нибудь в дом, чтобы составить список активов собственности и земли. У нас уже есть один документ со времен вашей бабушки – она была очень педантична во всем, – но было бы разумно обновить его. Есть ли что-то конкретное, что, по вашему мнению, может представлять ценность?

Я покачала головой, думая о бриллиантовой броши.

– Даже не знаю. И удачи тому, кого вы туда пошлете; я дам вам подробные указания. Его невозможно найти.